СМУГЛЫЕ ФИГУРЫ У КОСТРА
Смуглые фигуры сновали вокруг костра, красноватое пламя которого освещало лишь небольшое пространство долины.
Огонь мерцал сквозь стену колючих зарослей, их соцветия готовились распуститься ближе к ночи и испускали сладкий запах. Этот аромат притягивал к себе больших разноцветных бабочек. С лёгким жужжанием кружились они вокруг бутонов.
Но люди, толпившиеся у огня, в своём стремлении занять место поудобнее не видели и не чувствовали окружающей красоты. Они не разбирались в ней. Они обратили бы на неё внимание, будь она крупнее и грубее.
Вдруг среди этой суеты и толкотни всех охватило некоторое беспокойство. Плотным кольцом люди сидели на корточках прямо на земле, и их смуглые, полуприкрытые тела касались друг друга, но они не замечали этого, ведь они так привыкли. Все до единого взгляды были жадно прикованы к большому куску мяса, который медленно жарился на костре. Капли стекавшего сока падали в огонь, издавая острый подгорелый запах, который заглушал все благоухания вокруг.
Капанье прекратилось, вокруг зажаренного мяса образовалась коричневая корочка. В предвкушении наслаждения губы начали причмокивать, красные языки торопливо облизывали их.
В стороне две женщины наполняли козьим молоком множество маленьких глиняных чашек, ни одна из которых не была похожа на другую, при этом все были сделаны руками женщин племени. Каждая из них по-своему украшала глиняную посуду. Это было их гордостью – всякий раз придумывать что-то новое.
Наконец они справились со своей работой, которую выполняли молча, в спокойном ритме. В это время усилившееся чмоканье оповестило о том, что пища готова.
Двое мужчин поднялись на резкий призыв женщины, жарившей мясо. С помощью небольших ножных барабанов они производили ритмичный оглушительный шум, который прекратили так же одновременно, как и начали. Они прислушались. Когда вблизи раздался крик совы, они с удовлетворением вернулись на своё место и принялись ждать вместе с другими.
Но терпение ожидавших подверглось суровому испытанию. Прошло много времени, прежде чем они увидели приближающееся мерцание света, а несколько мгновений спустя – людей, направлявшихся к костру.
Под предводительством двух чернокожих, почти нагих мужчин, которые несли в руках горящие факелы и осторожно освещали тропинку, появились пять женщин.
Они прошли в круг, освещённый костром. Сидевшие вскочили и издали своеобразные певучие звуки, которые явно означали преданность и радость, однако гораздо больше напоминали голодное урчанье диких зверей.
Пришедшие мужчины опустились на землю вблизи стены из зарослей, за пределами круга, в то время как все пять женщин вплотную приблизились к костру, ярко осветившему их.
Четыре из них были одеты очень похоже. На каждой была пёстрая, сплетённая из волокон повязка, которая охватывала их бёдра; кроме того, верхнюю часть их тела закрывал четырёхугольный кусок грубой ткани с отверстием для головы. Ноги были не прикрыты, если не считать за одежду толстые пучки волокон, завязанных вокруг щиколоток.
Женщины были разного возраста. Две из них казались ещё довольно молодыми, две другие были уже в преклонных летах.
Они были упитанными, их щёки лоснились от жира, точно так же, как и обнажённые участки тела. Толстые, выпяченные губы придавали их некрасивым лицам отталкивающее выражение. Нижняя часть носа была проткнута палочкой из слоновой кости, а в курчавых чёрных волосах было закреплено ещё несколько.
Совсем иначе выглядела пятая женщина: у неё была небольшая голова, продолговатое смуглое лицо, тонкие губы, ничем не тронутый нос. Её белое одеяние казалось сотканным. Как и у других женщин, в её платье было вырезано отверстие для головы, но белый покров доходил до самых ступней и окутывал всю фигуру. На талии он поддерживался сплетённой из волокон пёстрой верёвкой и был немного подобран для ходьбы.
На фоне окружающих она выглядела чужеродным существом. Было трудно определить её возраст, но, похоже, юность её осталась в прошлом.
− Бу-анан! – прокричали ей люди. – Бу-анан, Белая мать!
Не отвечая, она прошла к предназначенному для неё месту, которое было отмечено сложенными друг на друга львиными шкурами. Благодаря этому она возвышалась над всеми остальными, сидевшими на земле.
Обе молодые спутницы встали за её спиной, а две другие направились к костру помочь снять мясо с огня и разложить его на плоских камнях.
Вслед за ними двое мужчин короткими бронзовыми ножами разделали мясо на столько частей, сколько указали им женщины.
Бу-анан грациозно поднялась и вытянула перед собой руки ладонями вверх.
– Ану, Бог, мы благодарим Тебя за эту вкусную пищу! – произнесла она приятным, мелодичным голосом.
Затем ей принесли камни с разрезанным, дымящимся мясом. Похожим на кинжал инструментом она накалывала куски один за другим и передавала их подходившим женщинам и мужчинам, которые в свою очередь нанизывали их на собственные приспособления для еды.
Но куски мяса были неодинаковы, и прежде, чем отдать тот или другой, Бу-анан внимательно смотрела на подошедшего и обменивалась с ним несколькими словами. «Ты сегодня мало работала и насытишься меньшим куском», – обратилась она к девушке, которая, как будто стыдясь, торопливо спряталась со своей долей за другими. А одному мужчине она отдала сразу два куска со словами: «Твоя бдительность спасла сегодня наш скот от жёлтого. Возьми то, что тебе полагается!»
Довольные, все вернулись на свои места, не забыв взять перед этим из рук девушек чашки с молоком. Началось торопливое пиршество, при котором никто не проронил ни слова.
Бу-анан не принимала в нём участия. Она взяла лишь чашку с молоком и медленно, словно в глубоком раздумье, пила его.
В конце трапезы люди начали поглядывать на неё. «Бу-анан думает, Бу-анан что-то скажет нам…» – шептали они друг другу. Похоже, это радовало их.
Мясо было съедено без остатка, никто не мог рассчитывать на большее, чем получил. Молоко же девушки наливали и по второму, и даже по третьему разу, если кто-то хотел.
Но и этот запас был исчерпан. Люди расслабились и в ожидании смотрели на Бу-анан.
Внезапно она начала тихо говорить, так тихо, что было удивительно, как люди понимают её слова. Но они привыкли к этому и знали: чем дольше будет говорить пророчица, тем громче будет становиться её голос.
– В далёкие, далёкие времена, которые уже так давно прошли, что, только обернувшись назад, можно разглядеть их, жил здесь человек-буйвол. Он был сильным, но диким. Он не ведал правил поведения и потому показывал свой нрав, когда хотел. Он топтал всё, что вставало на его пути. Его дыхание было горячим, как дым от огня, он выдыхал его через ноздри. Он не носил одежды, потому что его тело покрывала кудрявая бурая шерсть.
Бу-анан прервала свою речь, будто давая слушателям возможность живо нарисовать себе этот образ. Затем она продолжила, но уже немного громче:
– Сейчас вы представляете себе настоящего буйвола и удивляетесь тому, что я называю его человеком-буйволом. А ведь это был человек! Он ходил на двух ногах, как и вы, а две другие вытягивал перед собой. Да и рога на голове у него не росли, он закреплял их на повязке вокруг головы, как вы носите корону из перьев.
Перед слушавшими её возникла новая картина, но не такая ясная, как прежде. Буйвола они видели часто и могли его себе представить. Но вообразить буйвола на двух ногах казалось почти невозможным.
Бу-анан сочла, однако, что дала им уже достаточно времени. Она слегка приподняла голову, и её руки, которые, в отличие от коротких, округлых рук остальных женщин, были длинными и тонкими, медленно поднялись.
– У человека-буйвола была жена. Я не знаю, как это получилось. Её звали Ра-а, и она была настоящей женщиной, только крупнее, чем мы сегодня. Вместе они были ещё недолго, когда она заметила, что померк дневной свет. Вокруг воцарилась тьма, потому что ночные звёзды погрузились в сон. Женщина заплакала. Но человек-буйвол посмеялся над ней. «Давай спать, Ра-а, – сказал он, – когда-нибудь снова станет светло».
И тем не менее она боялась, что сияния света придётся всё ждать и ждать. И если тьма надолго овладеет миром, то осмелеют все ночные звери, всё злое и недоброе.
Но она знала также, что там, высоко над миром, живёт Господь, к Которому можно обратиться в величайшей нужде. И тогда она в пылкой мольбе послала ввысь свои мысли на крыльях мудрой совы...
Я не знаю, смогла ли сова попасть на самую вершину, – прервала пророчица детским голосом своё торжественное повествование. – Я думаю, её встретили существа, которые приняли просьбы в бережные, добрые руки и доставили их Господу.
Затем она продолжила рассказ:
– Но Ра-а умоляла Господа помочь ей в поисках солнца. И она покинула человека-буйвола, несмотря на то что он, боясь потерять, не хотел отпускать её.
Ра-а шла по пескам и колючкам, ступала по змеям и жабам, так как не видела дорогу. Её ноги были изранены. Велик был её страх, но она упорно продолжала идти. Когда лишалась сил, она взывала: «Господь!» – и появлялись новые силы.
И тогда она нашла солнце!
Злой упрятал его вместе с овном в огромный каменный ящик, а сам ящик погрузил в глубокие воды. Через щель в ящике Ра-а увидела лучи солнца и от радости едва не умерла.
Она трижды прокричала «Господь!», поскольку ей необходима была утроенная сила.
И тогда она смогла расширить щель настолько, что овен протиснул в неё рог. А большего и не требовалось – и солнце, величественное, яркое, вырвалось наружу. Затем и овен сам полностью высвободился.
Ра-а вывела солнце из воды и отправила его на небосвод. Злой не мог причинить вред небесному светилу в руках Ра-а, ибо в ней была сила Господа.
С тех пор солнце уже никогда не исчезало. И именно тогда оно получило имя Ра-на, как мы все его называем. До этого его называли Та-те-ки, как говорят ещё наши дети…
Бу-анан замолчала, остальные же оживились. Рассказ им понравился. Как было бы ужасно, если бы сегодня снова украли солнце!
– Бу-анан принесла бы нам его, как это сделала Ра-а, – утешила одна женщина.
– Что стало с овном? – поинтересовался мужчина.
– Ах да, овен! Овен! О нём ты ничего больше не сказала! – требовательно восклицали все.
Бу-анан посмотрела на них, по её губам скользнула лёгкая усмешка.
– Овен не смог больше вернуться на Землю, потому что слишком много испил солнечного сияния, – ответила она назидательно. – Ему позволено стоять на небе! Ночью вы можете его видеть.
– И с тех пор совершаются жертвоприношения баранов? – спросили некоторые мужчины.
Бу-анан подтвердила:
– Это правда, только мы приносим их теперь не Ра-а, ведь она была лишь человеческой женщиной. Господу, Ану, жертвуем мы белого барана с чёрной головой, Его Сыну – совершенно белого или ягнёнка, если в отаре нет белого барана!
Потом возбуждённые люди заговорили о своём, но они находились под таким сильным влиянием Белой матери, что теперь приглушали свои голоса. Однажды, когда они в пылу спора раскричались у костра, Бу-анан покинула их. Во второй раз допустить такое было нельзя.
При этом они наблюдали за лицом пророчицы, так как не хотели пропустить момент, когда она снова захочет обратиться к ним. И правильно. В очередной раз она подняла своё тонкое лицо, и зазвучал её голос:
– Ра-а была женщиной, преодолевшей тьму. По Воле Господа так будет во все времена. Женщины и девушки таят в себе больше светлого, чем мужчины, которым дано больше разума и человеческой силы.
Женщины должны возлагать свои просьбы на крылья совы и молить Ану о придании им силы во всякий раз, когда они в ней нуждаются. Женщины должны заботиться о том, чтобы обычаи племени становились светлее и чище, чтобы они могли выстоять перед взором Ану.
Чтобы женщины справились с этим, вы, мужчины, должны относиться к ним как к самому ценному достоянию! Не касайтесь их нечистыми руками, не подступайте к ним в нечистых мыслях! Они должны быть лучами, которые Ану посылает вам свыше, чтобы осветить вашу жизнь! Разве вы посмеете омрачить солнечные лучи?
Все слушавшие уверяли, что это никогда не придёт им в голову.
– Ну а теперь разойдёмся. Вечер был замечательный. Давайте поблагодарим за это Ану!
Пророчица вышла на середину круга, где уже затухало пламя, и снова вытянула руки перед собой. Белое одеяние струилось по ним вниз, что делало их похожими на большие крылья.
– Ану, Бог, мы благодарим Тебя! Вложи в мои раскрытые руки от Твоей Силы, чтобы я смогла передать её дальше. Да пребудет Твоё Благословение над нашей ночью!
Закончив, она подняла руки и повернула их ладонями вниз, словно хотела полученную силу излить на склонённые головы своих соплеменников. Двое чернокожих мужчин поспешно подбежали и выхватили две головни из огня. Ими они освещали тропу, по которой должна была уйти Бу-анан, сопровождаемая четырьмя женщинами.
Никто не произнёс ни слова, иначе полученная сила потеряла бы действенность.
Когда Белая мать отошла довольно далеко, остальные тоже похватали тлеющие головни и поспешили к своим жилищам. Там, где полыхал огонь, осталась лишь горка пепла.
